Семёновна работала у нас и раньше. Но человек всегда ищет, где лучше и несколько лет назад она ушла в другое учреждение. И тут вернулась, в нашу группу няней. Спрашивала её, почему ушла с прежней работы? Ведь сама хотела, чтобы было "не пыльно, без всяких детей, тряпок и никакой тебе СЭС". Сегодня Галина Семёновна рассказала о причинах... Из разряда - хотите верьте, хотите - нет.
- Позвали меня работать в одном учреждении, тут неподалёку, вахтёром. Я так обрадовалась, работа действительно такая, как я мечтала. Никаких тебе СЭС, хлорки, мытья полов и посуды. Сиди себе в "коробочке" полтора на полтора и смотри, кто пошёл, чего понёс. Когда народу немного, успевала связать за день пару носков.
Сначала я работала по коротким сменам, с семи утра до пяти вечера. Всё ничего, только так уставать стала, будто не день, а три проработала. А к концу дня узеваюсь, едва держусь, чтобы стоя не заснуть. Я сначала грешила на то, что сижу много. Начала прогуливаться каждые полчаса по коридорчику да, если никто не видит, наклоны-приседания делать.
Раз смотрю - батюшка идёт. Начальство вызвало, освятить здание.
Интересно, думаю, с чего вдруг наш начальник, у которого снегу зимой не допросишься, так расщедрился.
Слухи ходили, что в этом здании… Ну, как тебе сказать… Странно всё. Только я не верю ни во что. Вернее не верила.
Через месяц - батюшка снова идёт. Опять здание освящать.
А народу с той поры уж столько уволилось. Одну на "Скорой" утром увезли, с ночной смены. Вторую. Ту уж в психиатрическое сдали. Говорят, умом тронулась.
Начальник меня к себе вызвал, мол, работать некому, заступайте в ночь. Зарплату неплохую начислил, и я согласилась: сутки через трое, почему бы не подработать?
В первую ночь я тупо уснула и продрыхла. Тот ещё из меня сторож, думаю. А утром хочу идти - ноги не идут. Сил нет абсолютно. Будто тело, как тряпочка. Насилу домой добралась, и первые сутки пластом лежала. Ладно, думаю, это с непривычки.
После второго дежурства давление поднялось. Никогда не было так, и на тебе.
Так и повелось: либо два дня после дежурства с постели от бессилия встать не могу, либо давление сбиваю.
Прошло несколько месяцев. Никакой зарплате ни рада, если из здоровой женщины превратилась в полудохлое существо.
А по ночам на работе стало совсем страшно. Я стала слышать голоса. Нет, сначала это были стуки, какие-то вздохи. Спать уже не получалось. Как только я пыталась прикрыть глаза, кто-то, абсолютно осязаемый, но не видимый, хлопал по плечу, дышал рядом, мог и по голове съездить. А ещё кто-то топал по второму этажу, да так громко.
Сказала главному инженеру. А он говорит:
- Да вы заколебали все. Пойдёмте, покажу.
Повёл меня на чердак. А там столько голубей!
Он мне их показывает и ругается:
-Птицы это топают!
Ладно, теперь на каждый стук себе вслух говорила - это птицы!
Стала спрашивать у сменщицы. А она на меня странно так посмотрела и говорит:
-То ли ещё будет. Хоть ты и не веришь, а мой тебе совет, приноси с собой на смену свечечку церковную, да воды святой.
А через несколько смен узнаю, что её в больницу положили. С сердечным приступом. Утром на работу народ пришёл, а она никакая. Еле откачали. Больше она на работу не вернулась.
Ну, это так, к слову.
И вот накануне очередной смены я сама себе дала установку - ничего сверхъестественного нет. Лучше - посмотреть в глаза своему страху и убедиться, что всё объяснимо.
Заступила на смену. Время два ночи, началось... Стук, бряк, топот, вздохи. Ясно слышу, что стонет кто-то. Взяла фонарик, пошла на звук. Странно, как есть со второго этажа доносится.
Иду, свечу себе... Все кабинеты закрыты. Вдруг, как в фильме ужасов, одна дверь со скрипом открывается. Я заглядываю в открытую дверь и вижу: на лампе висит огромная голова. Ну, как висит... За шею. У головы есть шея, плечи, длинные когтистые руки, а рёбер и всего ниже нет. Как будто кто-то разорвал человека и повесил на лампу за верёвку остатки.
Я даже забыла, что можно включить свет. Как закричу!
А голова глаза открыла и тоже как закричит!
Господи, я кувырком с лестницы на подкошенных ногах, закрылась в своей "коробочке", забилась в угол, водой святой брызгаю по всем углам и тихо скулю.
С утра едва смены дождалась, думаю, не поверит ведь никто, молча в поликлинику - взяла больничный, потом ещё один. И тут выяснилось, что у меня на ровном месте выявился сахарный диабет. О, как. В общем, хотела подработать, нате вам, заработала болячку.
Пошла к начальнику, заявление ему на стол. А он, ну что вы, у вас такая зарплата. Я ему - я жить хочу. Он - это вам всё приснилось. Меньше на работе спать надо. Я ему - вызывайте батюшку, пусть снова освящает. Начальник - вы меня всей толпой по миру пустите с вашим батюшкой. Сколько можно?
Но вызвал. Значит, тоже понимал, что неспроста народ блажит и разбегается.
Уговорил поработать, пока он сменщицу не подберёт. Мол, совсем работать некому. И ещё к зарплате добавил.
Я осталась, но с собой стала брать на смену подругу. Она женщина одинокая, страдает бессонницей, с удовольствием согласилась.
Стали мы с ней вдвоём по ночам вязать. Никуда на стуки-бряки не ходили, так и говорили - а, это голуби топают.
И вот, последняя смена. Начальник подписал моё заявление. А моя "напарница" заболела. Пришлось мне одной идти.
Ладно, думаю, схожу, поди, до утра как-нибудь продержусь.
Закрылась в своей каморке, обнесла её свечой церковной, окропила водой святой, сижу, молитвенник читаю.
Пробило два часа ночи.
И так мне в туалет захотелось, мочи нет. Сижу, еле нужду терплю. Ещё немного - лопну. Вот, думаю, зараза, напилась чаю на ночь - скачи теперь. А выйти из каморки боюсь. Приоткрыла дверь, нос высунула. Послушала - вроде тихо.
Да и батюшка ведь на днях был (сама себя уговариваю), не должно быть чего-то этакого в учреждении.
Вышла, иду по коридору, а туалет в самом конце. Осталось до него несколько шагов, слева лестничный пролёт и всё. И тут я слышу мужские голоса. Голову поворачиваю, а по лестнице спускаются двое. Высокие красивые парни лет двадцати с небольшим. В офигительно дорогих чёрных костюмах. Пиджак, брюки - всё сидит, как влитое. Чёрные галстуки, ослепительно белоснежные рубашки.
Я думаю, как могли они мимо пройти? И не заметить их в здании я тоже не могла - сама все кабинеты проверила перед закрытием, никого не было.
Как вдруг из стены им навстречу выходят ещё трое. И все переговариваются, как ни в чем ни бывало.
Меня не замечают. Я как закричу:
- Господи, да сколько же можно? Да что же это делается?
Они замолчали на полуслове, головы повернули, на меня посмотрели и кааак побегут по коридору. Я смотрю, господи, а у них рожки. С лица-то не заметила под шевелюрой, а с затылка очень даже хорошо просматриваются. И хвосты! В руку толщиной, с кисточкой на конце. "Парни" бегут, а хвосты из-под пиджаков вверх загибаются, в такт бегу мотыляются.
И тут я поняла, что, в принципе, в туалет мне можно уже не ходить. Не к чему.
Всё, я с утра в больницу с гипертонией. А когда вышла, узнала, что наше учреждение закрыли. Уж не знаю, по какой причине. Я никому не рассказывала, боюсь, что как моих предшественниц в психушку закроют.
Два месяца дома просидела без работы. Мне год до пенсии, не особо куда устроишься. А тут узнала, что у вас место свободное, вернулась. Меня теперь никакая СЭС не напугает, после всего, что видела.
- А что в этом здании было раньше? - поинтересовалась я.
- Детский сад когда-то. Только там что-то случилось, не спрашивала. Его быстро закрыли. Потом здание долго пустовало, это в центре города-то. Потом была " Волшебница".
- Какая "Волшебница? - снова спросила я.
- Да организовали для малоимущих пенсионеров клуб по интересам. Тут их кормили, развлекали, массажи, процедуры. Но говорят, что и этот клуб быстро закрыли. Вот и наше учреждение долго не продержалось. Саму организацию перевели, здание пустует. И бог с ним, - сказала Семёновна и радостно поскакала мыть полы. - Веришь, нет, я тут целый день на ногах, мою, убираю, а не устаю совсем.
