Сознание возвращалось ко мне медленно. В голове постанывала тупая боль. Окончательно придя в себя, я понял, что лежу на холодном каменном полу. Осмотревшись, я с отчаяньем обнаружил, что нахожусь всё на той же заброшенной станции. Но на этот раз я видел её с какого-то незнакомого ракурса. Кажется, находился я как раз в том месте, где должны были находиться эскалаторы. Но на их месте было лишь пустое пространство, заложенное строительными блоками. Я попытался подняться и тут почувствовал, что руки и ноги мои с трудом меня слушаются. Двигались они скованно, тяжело поддавались. На них было надето что-то тяжелое, а при попытках двигаться я слышал глухое позвякивание. И тут до меня дошло: «Господи, да они же меня в кандалы заковали!» - еле слышно проговорил я.
Каким бы бредом это ни казалось, мои конечности действительно были закованы в кандалы, сцепленные попарно между собой, и соединённые цепью за спиной. Она, в свою очередь, была посажена на другую, более длинную, уходившую в тёмное отверстие на полу. По тому, как была сделана металлическая сбруя, было ясно, что пытаться освободиться от неё бесполезно. Мне хотелось кричать, но голоса у меня почти не было. Из моей глотки слышалось только слабое сипение.
Вскоре откуда-то снизу раздались глухие шаги: кто-то шел по тоннелю, приближаясь к станции. Наверное, мои шевеления и звяканья цепи стали сигналом для моих мучителей.
Мне ничего не оставалось, кроме как ждать своей участи.
Вскоре шаги послышались совсем близко, и над платформой мелькнула макушка седой головы, а вслед за ней появился и весь её хозяин, вскарабкавшийся по боковой лестнице. Им оказался грозного вида крепкий и рослый старик. Он медленно приближался, вперившись в меня своими выцветшими серыми глазами. Взгляд его был безумен. Сомнений не было, это он оглушил меня в туннеле, притащил сюда и заковал в железо.
За плечом у старика висел мешок, перевязанный тряпичной лентой, служившей одновременно лямкой. На нём был надет облегающий костюм из плотной ткани, в нескольких местах грубо залатанный крупными нитками. Было что-то странное в его походке, и, присмотревшись, я понял, что он хромает. Когда же старик подошел совсем близко, то я увидел, что из-под левой штанины у него торчит какой-то металлический штырь, оканчивавшийся изогнутой на манер стопы пластиной.
- Что смотришь, нога моя понравилась? – неожиданно прогремел старик и неприятно усмехнулся, – хочешь, и тебе такую сделаю? А после, подумав, добавил:
- Хотя… стоит ли на тебя переводить драгоценный металл? Тебе ведь недолго осталось.
С этими словами он ухмыльнулся, обнажив несколько зубов. Все они были закованы в серебристые коронки.
- Кто вы? Чего вы от меня хотите? – простонал я.
- Кто я?.. – задумчиво произнёс старик и многозначительно поднял глаза к потолку.
- Я – хозяин всего этого, - он развёл руки в стороны и гордо огляделся вокруг, - хозяин, и один из немногих выживших на земле людей. Выживших и несущих угасающую искру жизни на этой мёртвой планете. А вот ты кто? – и он грозно взглянул на меня, а потом, не дав мне опомниться, продолжил:
- Не надо… что бы ты не говорил, я знаю, кто ты такой. Ты тот, появление которого мы так долго ждали. О том, что ты вторгнешься в мои владения, дабы разрушить их, мне было сказано ещё много лет назад. И я был готов к твоему появлению.
Старик подошел ближе, настолько, что мне стало слышно его зловонное дыхание.
- Но у тебя ничего не выйдет, мерзкое отродье! Как бы ты не извивался, что бы не говорил, я знаю, что ты вовсе не человек. Ты хуже самой ядовитой змеи, тайком пробравшейся в дом. Твоё нутро полно смертоносного яда. Но… теперь ты обезврежен. И даже, возможно кое-на-что сгодишься.
На этом старик окончил свой монолог и, сняв мешок, поставил его перед собой на пол. Развязав его, он достал оттуда металлическую миску, помятую и давно немытую. Затем он извлёк из мешка какой-то сосуд с широким горлом. Напоминавший горшок, открыл его и, плеснув в миску какую-то дурно пахнущую жижу, подвинул её ко мне.
- Как видишь, несмотря ни на что, я великодушен. Хотя, по мне, так ты и этого не заслуживаешь. На, подкрепись, тварь. Ты ещё нужен мне живым.
На этом он сложил емкость в мешок, закинул его за плечо и зашагал к другому краю платформы.
От миски исходил гнилостный запашок, от этого у меня начались рвотные позывы. Не выдержав, я подобрался поближе и пнул её. Миска подпрыгнула и со звоном прокатилась по каменному полу, разбрызгивая зловонное содержимое. Силы снова покинули меня. Я осел на пол и провалился в забытье.
***
Мне снился странный долгий сон. На станции царил полумрак, порождавший множество причудливых теней. Рядом с тем местом, где я был прикован, стояла большая курильня, из неё столбом поднимался духмяный дым.
Прямо передо мной стояла огромная ширма, обтянутая чёрной тканью, напоминавшая декорации к какому-то спектаклю. Возле неё суетилась фигура в балахоне и высоком, расшитым золотом, колпаке палача. В нём я почти сразу узнал того безумного старика.
Закончив все приготовления, старик торжествующе воздел руки к потолку и выкрикнул что-то на неизвестном мне языке. Подойдя к ширме, он отодвинул завесу из чёрной ткани.
Всё это действо напоминало номер иллюзиониста: только вместо симпатичной ассистентки, которая как правило, появляется в пустом ящике, в открывшемся чёрном проёме, за которым неведомым образом исчезли очертания станции, словно бы он открыл дверь в другой мир, показались полупрозрачные призрачные силуэты с пустыми глазницами.
В руках у старика блеснул нож. Он быстрыми шагами подошел ко мне, разрезал им мою рубашку и резанул им по груди. Тут же отголосок боли кольнул меня и я почувствовал, как по коже вниз побежала струйка крови. Причём, как бывает во сне, боль была будто ненастоящей, еле ощутимой.
При этом одно из призрачных существ подошло ко мне и, прильнув своими серыми губами к свежей ране, стало пить мою кровь.
Вся эта процедура продолжалась ещё раз и ещё. Я чувствовал, как с каждой каплей крови, высосанной из меня, я становлюсь всё слабее. Но дурманящая пелена сна связывала меня по рукам и ногам, делая любую попытку сопротивляться невозможной. Смирившись со своей участью, я закрыл глаза, чтобы больше не видеть происходящего.
***
Очнулся я от того, что кто-то легонько хлопал меня по плечу.
- Эй, ты живой?
Открыв глаза, я увидел рядом с собой опустившуюся на колени девочку. Её синие глаза, как и в первый раз были широко распахнуты.
Всё мое тело ныло.
Глянув на своё туловище, я с ужасом осознал, что происходившее со мной прежде вовсе не было сном.
- Что со мной было? – прошептал я.
- Это мёртвые приходили. Они пили тебя, пили твою жизнь, опустив глаза, ответила девочка.
- Дедушка не разрешил мне смотреть на это. Когда они рядом, он всегда нервничает и уводит меня в дом. Говорит, что они могут увести меня с собой.
- Этот старик – твой дед? – всё так же еле ворочая языком, спросил я.
- Да, - ответила она, а я – Алиса.
- Что здесь происходит? Почему вы здесь? И как я попал сюда? – один за одним, хлынули мои вопросы.
- Тише, - вдруг со страхом оглядываясь по сторонам, шикнула она на меня.
- Дедушка не знает, что я говорю с тобой. Он запретил мне. И потом, убедившись, что в зале кроме нас никого нет, она продолжила:
- Мы здесь уже очень давно, с тех пор, как там наверху случилась большая война, уничтожившая всё живоё. А мы успели спуститься вниз, в метро, потому уцелели. Мы долго бродили по тёмным переходам, пока Дедушке не было дано знамение и он не нашел эту станцию, пригодную для жизни.
Затем она ненадолго остановилась, будто припоминая что-то. И печально вздохнув, заговорила вновь:
- Сначала нас было много, но потом почти все умерли от какой-то болезни. Остались только мы двоё. Нас смерть пощадила. Но те, кто умерли, иногда возвращаются. И дедушка говорит, что это не навсегда. Они, вроде как не по-настоящему умерли, их можно вернуть.
- О чём ты говоришь? – перебил я её. – Какая война, какие призраки? Люди на земле живут, как и много сотен лет назад. А мёртвые? Разве могут они оживать?
Алиса посмотрела на меня с недоверием, а потом ответила:
- Могут. Ты же и сам их видел. А то, что ты придёшь, об этом дедушка давно знает. Ещё много лет назад ему был дан знак, что с поверхности земли в недра нашего мира спустится посланник смерти и попытается уничтожить нас самих и всё, что нам с таким трудом удаётся оберегать. И ещё, добавила она немного погодя, - ему был сказано, что он приедет в пустом поезде.
От последних её слов меня будто током ударило: каким безумием ни казалась вся эта апокалипсическая картина, в ней определённо была доля правды.
- Но если напоить мёртвых и их Хозяина кровью пришельца, - продолжала Алиса, они снова смогут жить.
В словах девочки, пусть и говорила странно, совсем не как ребёнок, я не слышал враждебности и торжества, какие были в голосе старика. Все его речи были пропитаны пафосом и превосходством. Алиса же говорила так, будто где-то в глубине души сочувствовала мне. И я решил постараться достучаться до той части её сущности, которая сострадала мне.
- Послушай, - начал я как можно более убедительно, хоть каждое новое слово давалось мне не легко, в горле моём пересохло и оно сильно болело, - я действительно не знаю ничего о моей войне. Там, на поверхности всё по-прежнему: люди живут, ходят, каждое утро встают, идут по своим делам, а вечером вновь собираются дома. Гуляют, ходят по магазинам, в кино и театр. Встречаются и расстаются. Жизнь идёт своим чередом!
Вот и я, обычный студент, начинающий художник. Я просто ехал домой после очередного учебного дня, на метро. Можешь посмотреть, там, в моих вещах…
Я собирался рассказать ей ещё о многом, но тут голос у меня совсем пропал, я смог только сдавленно проскрежетать:
- Пить!
В синих, похожих на два озерца, глазах мелькнула искорка страха.
Алиса поднялась и исчезла из моего поля зрения, а спустя короткое время вернулась с бутылкой в руках. Она подняла отброшенную мной миску, прополоснула её водой из бутыли и налив в неё, поставила передо мной.
Я прильнул к посудине и стал жадно пить. Вода была мутноватой, и со странным привкусом. Но в тот момент мне казалось, что вкуснее раньше я не пил. Когда я, наконец, напился, внутри у меня воцарилось равнодушное спокойствие. Я посмотрел на Алису, и даже не вспомнил, что хотел ещё ей сказать. Ещё через мгновение её лицо расплылось в радужной дымке, а затем всё что я видел, исчезло и померкло. Я будто провалился в бездонную тёмную воронку, дна у которой не было.
