Дмитрий Геннадьевич проснулся сегодня раньше обычного. Не в 5 утра, а в 4:30. Старику не спалось. Сладкое предвкушение свидания с Натальей Олеговной грело душу старика и не давало оставаться в постели.
Он встал и бодро посеменил в ванную. Старик почистил зубы, но передумал и положил их обратно в стакан. Вышел на балкон, достал папироску, затянулся, покашливая.
Улица светлела и оживала. Запели птички, потянулись первые трудяги. Дмитрий Геннадьевич сходил на кухню и выпил пустого чая, так как знал, что Наталья Олеговна всенепременно приготовит свои фирменные пирожки. Он так четко это представил, что почувствовал их запах и вкус. А еще рисовалась картинка, как милая Наташенька сидит напротив в выцветшем фартуке и улыбается, при этом ее морщинистое мягкое лицо светлеет и напоминает сердечко.
Достав костюм приготовленный на похороны, Дмитрий Геннадьевич смахнул с него пылинки. Примерил, улыбнулся. Старик давно уже не улыбался так часто, разве что когда приезжали внуки, но их уже так давно не было. Одиночество, взявшее за горло, отступило только с появлением в его жизни милых глаз соседки.
Дмитрий Геннадьевич взял букет ромашек, приготовленный еще 2 дня назад, порадовался, что они совсем не пожухли, а все так же, как живые, фривольно расправили упругие лепесточки.
Выйдя из подъезда, Дмитрий Геннадьевич направился было к соседнему, но вид «скорой помощи» его остановил. В машину заносили Наталью Олеговну. Ее милые черты напоминали воск, холодный, стекший воск.
Дмитрий Геннадьевич медленно оседал на асфальт. Его не сразу-то заметили.
На земле лежали затоптанные ромашки, а над ними, на облаке сидели Дмитрий Геннадьевич с Натальей Олеговной и ели вкусные мягкие пирожки, держались за руки и улыбалась, как ни странно, своими зубами. Крылья за их спинами были такими же седыми, как волосы. Но зачем им молодость, когда они любят друг друга такими, а впереди целая вечность.
