Наша память устроена так, что воспоминания о трагедиях сравнительно быстро притупляются. Но это никак нельзя отнести к Камеруну, где по постановлению правительства ежегодно устраивается день национальной скорби, приуроченный к кровавым событиям 21 августа 1986 года на озере Ниос. Тогда в одночасье приняли мученическую смерть около двух тысяч жителей прибрежных деревень и полтораста человек, дрейфующих по водяному зеркалу на лодках, катерах, яхтах. Так как на доселе совершенно безобидном водоеме ничего подобного не случалось, под эгидой ООН была оперативно сформирована следственная комиссия, в которую вошли представители науки и криминалисты. Год добросовестной работы принес разочаровывающие результаты на уровне не подкрепленных надежными обоснованиями версий. Первая сводилась к тому, что произошло мгновенное массовое отравление метаном, истекающим из скальных донных трещин и столетиями скапливающимся под плотными отложениями перегнивших донных водорослей. Вторая версия замыкалась на том, что налетел так называемый точечный смерч, раскрутивший в воде воронку, генерирующую инфразвуковые колебания такой невероятной мощности, что они убивали наповал и даже вспучивали, разрывали, сжигали тела пострадавших, попутно обращая в щебень каменные строения, в щепы — деревянные хижины.
Проведший независимое расследование уругвайский физик Саймон Ломбарде, написавший по горячим следам книгу «Озеро-дьявол», назвал выводы коллег вздором. «Почтенные блюстители непорочности академических мантий, — заявил он, — очевидно, посчитали унижением снизойти до опросов очевидцев. Если бы они соблаговолили сделать это, угол зрения их стал бы непредвзятым, и наверняка у них бы достало честности признаться в бесплодности попыток объяснить происшедшее с позиций нынешних представлений о некоторых природных процессах. Я тоже ровным счетом ничего не понимаю. Но у меня, по крайней мере, есть коллекция захватывающих, к тому же достоверных историй, из которых вылеплена пусть спорная, зато оберегающая от насмешек гипотеза: пришельцы из дальних космических миров затеяли на дне Ниоса сложнейший, закончившийся неудачей эксперимент. Почему именно на этом озере? Потому что это место — древнейший геологический разлом, со множеством вытекающих аномальных особенностей. Например, такой: в сырую погоду здесь блуждают энергии, достаточные для того, чтобы ярко светились неоновые лампочки. Если допустить, что пришельцы используют неведомые нам участки энергетического спектра, то озеро, его подводные береговые рельефы для них — и аккумулятор, и преобразователь, и излучатель, и даже «дубликатор» их намерений, мыслей, технологий».
За озером Ниос прочно закрепилось второе название. Теперь камерунцы называют его Озером тысяч смертей. И разгадывание его загадок Саймон Ломбарде прихотью случая начал с опроса молодой австралийки Дениз Гернишек, стоявшей за штурвалом парусно-моторной яхты «Луч», когда нагрянули всяческие страшные несуразности. Ее рассказ, заставляющий задуматься о хрупкости и непредсказуемости сущего, есть смысл привести полностью.
«Погода была великолепной. Полный штиль и много солнца. Яхта шла на дизеле полным ходом. У меня не было нужды особо вмешиваться в управление, потому что лодки и катера не пересекали курс, стояли на приколе, в значительном удалении. Не скажу точно, когда под небом все поменялось, потому что произошло это слишком неожиданно. Представьте, что в полдень, или около того, небо налилось свинцом, и из него посыпались крупные черные кристаллы, похожие на антрацит. Они толстым слоем нагрузили палубу, надстройки так, что возник риск затопления. Мой жених, Дони Фридвэлд, выскочил из салона со спасательными поясами. Но возможно ли спасение, если вода за бортом — не вода, а какая-то свистящая, вращающаяся бесчисленным количеством волчков грязь. В воздухе, тесном от острых кристаллов, перекатывается что-то непонятное, упругое, дышащее жаром, будто живое. Яхта, словно приклеенная к воде, стала чем-то бесформенным, пахнущим серной кислотой. Далее я наблюдала то, во что по сей день не могу поверить. По левому борту «Луча» вода расступилась, став глубокой траншеей, с идеально ровными, шлифованными стенами. Со дна повалил едкий пар, отдающий запахом горчицы.
Хлестанули тонкие струи расплавленного металла. На верхней их кромке выкристаллизовалась, именно выкристаллизовалась, полупрозрачная, как мне показалось, стеклянная колючка размером с нашу не слишком маленькую яхту. Я не сомневаюсь в том, что колючка была механическим устройством. Двигалось это устройство как землеройная машина, прокладывая в воде траншеи. То, что вода — жидкость, в расчет не бралось: вода затвердевала. И из каждой траншеи появлялись новые колючки, сначала усердно утюжившее озеро, затем перенесшие свою агрессию на берег. Не в силах больше терпеть этот ужас, я отключилась. Был ли это сон? Нет! Мой жених сгорел на палубе заживо. Парусная оснастка яхты обратилась в пепел. Корпус судна обуглился. Вода… Вода озера, когда я очнулась, была изумительно чистой, прозрачной. Сойдя на берег, я узнала, какие беды наделали ужасные колючки там».
Парадокс. Дениз и еще пятеро опрошенных Ломбарде видели фантастические природные метаморфозы. Видели полупрозрачные колючки, проделывающие проходы в воде, пожирающие домашнюю живность, калечащие, убивающие, сжигающие людей, которых подминали под себя. Подавляющее число уцелевших при разгуле неизвестно чего тоже видели, но вовсе не ужасное — озадачивающее. «Приобщились к погружению в минувшее те, у кого изрядно покопались в подсознании, те, кто проживал на южном берегу Ниоса и во время сумасшедшей дьяволиады преспокойно смотрел телевизор, не замечая за окнами ничего необычного», — пишет Ломбарде.
Да, за окнами никто не заметил ничего необычного. Другое дело — телеэкраны, на которых разворачивались события, — далекое прошлое обитателей приозерья. Можно было бы подумать, что черно-белая кинохроника 30-х годов транслируется местной телестудией, если бы не исключающее обстоятельство. Во-первых, в тридцатые годы здесь не было ни кинооператоров, ни телестанций. Во-вторых, старые съемки скользящих по озеру утлых лодчонок, убогого быта обитателей прибрежных деревушек то и дело прерывались такими же старыми кадрами, запечатлевшими ужасный природный катаклизм: озерная вода вздыбливается, выплескивается из берегов и, устремившись вверх огромной серебристой массой, зависает под облаками. Таких сюжетов владелец местной автомастерской Костэ Кавенаф запечатлел на камеру аж 20! Чиновники Государственного камерунского телевидения с интересом просмотрели любительские записи, после чего дали официальное заключение: в фильмохранилище нет исторических пленок региона Ниоса, в эфир ничего подобного никогда не шло, кадры подъема воды и обнажения дна — шутка неизвестных лиц, организовавших фантастическую трансляцию. Саймон Ломбарде не согласен: «Видеоколлекция американского уфолога Роберта Кэя Тарка содержит около полутысячи записей телетрансляций, организованных неизвестно кем, отображающих природные явления, которые уместно назвать нетрадиционными. Одна из пленок будто скопирована с пленки Кавенафа. Все те же неоднократные подъемы и зависания воды. С той разницей, что отображаются события на каскаде Великих озер в США. В действительности нет ни одного участника или свидетеля этих событий, что заводит в логический тупик».
Завершает уругвайский исследователь повествование о чудесах озера тем, что приводит серию цветных снимков Ниоса, сделанных американскими астронавтами из космоса. На фотографиях отчетливо видно, что озерная вода «оторвана» от дна. Дно изрезано глубокими, идеально ровными траншеями, бегущими от чего-то, уж очень похожего на гигантскую колючку. «Я не в силах разобраться в шутках Высшего, потому в ожидании озарения умываю руки», - сожалеет Ломбарде.
Как нам быть? Может, внять совету канадского популяризатора неизведанного Фореста Стента: «Остерегайтесь даже мысленно ступать на запретные, всегда коварные земли и воды аномальных пространств».
Автор: Александр ВОЛОДЕВ
Ниос, озеро-убийца
Экспедиции ученых завершают следствие по случаю, произошедшему 21 августа 1985 года. Именно в этот день над северными берегами озера Ниос в западной части Камеруна прошло облако удушающего газа, которое оставило после себя 1746 погибших. В поселке Ниос, Субум, Ча и Фанг почти не осталось жителей, погиб весь домашний скот, птица и даже насекомые.
Так как это озеро расположено в кратере вулкана, считавшегося спящим, многие исследователи, прибывшие сюда вскоре после трагедии, предположили, что вулкан ожил, и выброшенный извержением ядовитый газ, пройдя сквозь воду, отравил на своем пути все живое.
Обследования, проведенные экспедициями из Италии, Франции, Японии, Нигерии, Швейцарии, США и Великобритании, установили, что пострадала растительность по берегам озера. Листва покрылась коричневой пленкой. Кое-где листья почернели и съежились, как от холода. Был сделан вывод: это следствие того, что газ, выделившийся из недр озера, расширяясь, охладился и как бы приморозил листву. Известно, что выделение растворенной в воде двуокиси углерода СО2 идет с поглощением энергии и соответственно вызывает похолодание. В данном случае похолодание могло составить 10 градусов. Первые попытки взять химические пробы глубинных вод оказались неудачными: при подъеме сосуды взрывались из-за высокого давления содержащихся в них газов. Удалось это лишь при замедленном подъеме сосудов с открытым клапаном. Анализ на месте показал, что на 99,6 процента растворенные газы представляли двуокись углерода, кроме того, в пробах содержались метан и небольшое количество гелия.
Выполненный в лабораторных условиях немецкими учеными анализ позволил заключить: сразу после катастрофы в водах озера содержалось около 250 миллионов кубических метров СО2. Изотопный состав кислорода и углерода подтверждает, что газы поступили сюда, просачиваясь из глубин земли. Новые измерения, сделанные уже в апреле 1992 года, говорят, что СО2 продолжает поступать в озеро — около пяти миллионов кубических метров год.
Все это, однако, противоречит показаниям выживших жителей, утверждающих, что в момент бедствия они чувствовали запах тухлых яиц или пороха и якобы слышали звук взрыва. Такие явления могли бы сопровождать вулканическое извержение взрывного типа. Но оно бы неизбежно вызвало нарушение мощного слоя осадочных донных пород, которые осаждаются весьма медленно. В то же время ни одна из взятых проб воды осадков не содержала и сернистых газов не было.
Считается, что двуокись углерода не имеет запаха, но обладает легким кислотным вкусом, так как во рту образует углекислоту. Английские исследователи отмечают, что во всех шести языках, на которых говорят обитатели окрестностей озера Ниос, отдельных слов для понятия «запах» и «вкус» нет. Поэтому при переводе (зачастую двойном) эти ощущения могли передаваться одним и тем же словом «запах». К тому же трудно объяснить, почему некоторые жители поселка Субум, находящегося в 10,4 километра от озера, утверждают, что они одновременно слышали грохот взрыва и чувствовали «дурной запах», хотя газовое облако могло преодолеть это расстояние за полчаса, а звук — за 32 секунды.
Захоронение погибших шло в братских могилах весьма поспешно, без проведения аутопсии. Врачи, даже коренные камерунцы, живущие в столице страны, местными языками не владеют и симптомы перенесших трагедию описывают лишь приблизительно.
Отмечено, однако, что на теле некоторых погибших были волдыри. Вулканологи принимали это за свидетельство воздействия горячих или кислотных газов, выброшенных извержением. Но у живых они оказались лишь поверхностными и быстро зажили.
У 548 госпитализированных и 297 лиц, получивших амбулаторную помощь, симптомы были сходными с теми, что бывают при воздействии удушающих газов, таких, как двуокись углерода. Все поступившие в больницы находились без сознания, многие из них — в течение нескольких часов, что также указывает на высокую концентрацию СО2.
Все вместе взятое привело исследователей к следующему выводу. Очевидно, к августу 1985 года воды и осадочные породы в озере Ниос были перенасыщены двуокисью углерода. В дождливый сезон (разгар его приходится на этот месяц) многочисленные ручьи и реки, впадающие с юга, пополнили озеро водой, которая образовала отдельный поверхностный слой. Она была несколько холодней и плотней, чем нижние слои. Постепенно новый верхний слой распространился по всей поверхности. В то же время просачивание глубинных вод сквозь весьма пористые породы привело к тому, что мощность верхнего холодного слоя увеличилась. Обычно подобная статификация рассасывается по мере того, как поверхностные воды в конце дождливого сезона теплеют.
Однако вечером 21 августа 1985 года что-то нарушило покой озера Ниос. Глубинные воды, насыщенные СО2, в северо-восточной его части поднялись наверх. Известно, что в это время года здесь господствуют северо-восточные ветры; возможно, что на этот раз они были сильнее и упорнее, чем всегда, и сместили холодную поверхностную воду в южную часть акватории. Достаточно было несколько более плотным водам сосредоточиться там, где они потеряли стабильное состояние, погрузились и повсеместно вытеснили «газированную» воду из глубины наверх.
Поднимающаяся вода, приближаясь к поверхности, начала выделять пузыри газа, а так как они обладают плавучестью, то содействовали процессу поднятия глубинных масс с их собственным газом. Все это привело к охлаждению воды, о котором говорилось выше.
Вырвавшийся на поверхность гигантскими пузырями газ породил мощные волны, затопившие низины на южном берегу. Этот газ и сопровождавшая его влага превратились в мельчайший туман, образовавший холодную аэрозоль, которая облаком потекла по долинам, окружающим озеро, где сосредоточено население. Подобной модели не противоречит ни один из имеющихся фактов.
Остается определить, насколько вероятно повторение такой трагедии. В том, что озеро уже накопило для этого более чем достаточное количество газа, сомневаться не приходится. Однако, если описанная модель верна, то газ может снова прийти в движение, но лишь при условии нового мощного внешнего воздействия, позволяющего глубинным волнам приблизиться к поверхности. Подобные крупные нарушения обычного состояния — явление редкое, и, возможно, у человека есть время, чтобы найти способы, позволяющие сократить содержание СО2 в этой акватории,— выражает надежду журнал «Нью сайентист».
