Мы с подругой сидим на одной из немногочисленных открытых станций московского метро. Болтаем о всякой ерунде, помпошки на шапках теребим, дуем на замерзшие руки. Поезд задерживается, на часах шесть вечера, потихоньку темнеет. Но не страшно: вокруг народец бродит, лампочки под навесом раскачиваются, как очумелые...Самое то для страшной истории.
И тут подруга, словно прочитав мои мыслишки, вопрошает:
- Эля, ты же всякие жуткие историйки любишь? Или разлюбила?
- Да нет. Кто ж от страшилки откажется?
- Только она страшная.
- Все равно давай.
- И настоящая.
- Все истории настоящие.
- Ну ладно. На тебя, Элька, положиться можно. Так вот, тетя Виктория... Как, ты не помнишь тетю Викторию? Ой, блин, я и забыла, что ты ко мне на дачу от силы раз в неделю заезжаешь. Продолжаю. Она у нас в поселке и на зиму жить остается. А мы как раз в марте приехали, каникулярное время было некуда деть. А в Эстонии хорошо, снежок, солнышко, воздух чистый. Родители, значит, печку растапливать, а я - к Оскару. Ну да, к тому самому. И пошли мы к Виктории поздороваться, воспитанные дети же. Подходим - дом стоит какой-то пустой. Стены мертвые, холодные. И причем ладно бы, просто холодные - от них еще сквознячком провеивало. Ясен пряник, что в доме уже пару суток не топили. Я в беспокойстве дверь толкаю - открыта. Захожу, а там... Ну, не буду особо описывать. Скажу только: лежит Виктория, то, что от нее осталось. Без одежды, обувки, белья, волос, ногтей и глазных яблок. Волосики, кстати, тут же валяются, кучкой. Синяя, закоченевшая. Может, там еще чего было, только я глядеть особо не стала. Выбежала, сблевала прямо на сугробы...
К вечеру менты прискакали, пытались трупец исследовать и меня допрашивать. Только с допросом не вышло: я говорила-то с трудом. Мы, конечно, сразу же уехали...-
Подруга переводит дух и умолкает. Я внимательно вглядываюсь в ее лицо - в глазах ни капли смятения. Не лукавит моя кошелка, не лукавит.
Сопровождаемый диким воем, наконец, подходит поезд. Мы с подругой синхронно вздрагиваем, я вдобавок роняю кошелек.
Заходим, трогаемся. Вагон пустует, только какой-то неформальский паренек уютно свернулся в уголке.
Подруга впивается длинными ногтями в железный поручень. У нее горят щеки, дрожат ладони. А вот ей неуютно совсем.
-Ты понимаешь, в чем соль... Не нашли никаких следов. Решили - маньяк, так и записали. Только обычно маньяки следы оставляют.
Я вздыхаю.
-Ну, ничего. Мы уезжаем, тут никого нет, под сиденьями пришельцы не прячутся, мы уезжаем от этого...
-Или прямо к ним в руки.
Мда, фиговый из меня психолог. Мы въезжаем в туннель...
