- Варган? – повторил мальчик.
- Музыкальный инструмент. Я тебе покажу. Мой папа был настоящим шаманом.
- Правда? - восхищенно произнес Костя, подставляя кружку к чайнику. – Настоящим? С духами разговаривал и танцы плясал?
- А еще травки сушил, - засмеялась Меден, наливая кипяток.
Они уютно устроились в дежурной. Меден рассказывала то, что рассказывал отец: про тихие, морозные ночи, освещаемые лишь звездами да полярным сиянием, про невысокую травку, пушистый мох, про топь и вечный лед, про короткое, теплое лето, о лугах, полных кусачей мошки и цветов. Мальчик, приоткрыв рот, неотрывно слушал, а в его тусклых, жестких глазах появилось чистое, детское любопытство.
Ни второй, ни третий поезд из умершего города не пришли.
- Дезинфекция закончена, - пробудился скрипучий голос рации. Они примолкли. – Выживших не было. В цехах снимут механизм, остальное – на металлолом.
- Поняла. Как с расписанием?
- Пара грузовых, медицинский, эвакуационный из сел. Вижу твою сменщицу – ковыляет по мосту, так что собирайся.
Меден потянулась с довольной улыбкой.
- А куда едет эвакуационный? – спросил мальчик.
- Селян отправляют в тыл, на заводы. Не в столицу. Возьми платок, а то замерзнешь.
- Спасибо, - мальчик ловко замотался в длинную шаль. – Как уйти незаметно?
- Зачем? Скажи, что ты один выжил после обстрела поезда, остался без родни.
- И меня отправят в рабочий детдом. Не-а, не хочу.
- Зато не пристрелят на месте. Поедешь в столицу, а там можешь снова бродяжничать, если не хочешь в детдом.
- Ничего ты не знаешь о детдоме…
- Я видела тех, кто оттуда сбежал, - откликнулась Меден. – Это всего лишь предлог, чтобы оставить тебя здесь.
- Понял, понял.
Меден попросила не писать в рапорте о найденыше – она ведь все равно пристроит его на другой поезд, к чему лишняя возня с бумагами. Связной дал добро – он больше любил сканворды, чем описи и документы. С постовым было сложнее. Но неловкая, просящая улыбка и щенячьи глаза юного сиротки потянули нужные ниточки в окоченевшем от холода и правил сознании.
Было в Косте что-то странное. Словно крепкая серая нить вилась от его души вдаль, связывала намертво с кем-то или чем-то. Это завораживало. Это была загадка, которую дочь шамана желала бы разгадать.
Пустой подъезд отдавал гулким эхом.
- Эй, - осторожно позвал мальчик. Голос, отразившись, вернулся с последнего этажа. – А здесь правда никого?
- В нашем подъезде всего две семьи осталось, но они с ТЭС не выходят. Кричи, сколько хочешь, - подзадорила его Меден.
- А-у-у!
Они замерли, прислушиваясь к эху.
- Всегда мечтал так крикнуть, - громко произнес мальчик, ловя отзвуки своего голоса. – Чтоб никто не орал, не ворчал, а просто крикнуть и слушать!
- Пойдем, - улыбаясь, потянула его по ступенькам девушка.
В квартире Костя робел, оглядывая стены.
- Давно не был?
- Слишком, - отозвался мальчик, толкая дверь комнаты. – Можно?.. А чего пусто?
- Эвакуировали. Там семья учительницы и рабочего с патронного завода была. Двое мальчиков, девочка. Шумели иногда, но вкусно готовили, - вспомнила Меден.
- Как они там умещались, - пробормотал мальчик, заглядывая в другую комнату, побольше, с балконом. – А тут кто жил?
- Пенсионерка и многодетная семья. Одна ворчала по пустякам, другие убираться ленились, но все дружили. А уж как они балкон делили, - вспоминая, девушка улыбалась. Костя жадно слушал. – Старший с работы детали приносил доделывать, а у Иосифны там рассада. Ругались! Я нашла целлофан, прикрывала цветы, так перестали…
- Весело живете. Жили, - поправился мальчик. – На кухне был кто-нибудь?
- Артиллерист, пока не призвали. Спал между раковиной, морозилкой и плитой, а по утрам матерился, как сапожник, если об него спотыкались.
- Поди не споткнись, - хмыкнул Костя. – О, а здесь ты живешь!
- Правильно. И еще две студентки.
- Батарея!.. Горячая…
- Слез с кровати и быстро в ванную!
Пока Меден пыталась сделать что-нибудь из гречихи и консервов, Костя смыл коросту из грязи, запекшейся крови и надел чистые, большие ему шорты и футболку. Снятые лохмотья не походили на одежду и мальчик, поразмыслив, свернул их в уголок.
- Гречка! – ахнул он, метнувшись за стол, поближе к тарелке.
- Кушай. С завтрашнего дня будут только консервы.
- Вкусно, - выдохнул он, давясь разваренной крупой.
- Медленнее, - девушка схватила его за руку. – Будешь так глотать – вырвет.
- Знаю, - мальчик с трудом остановился, пожирая тарелку голодным взглядом.
