…Егор чистил снаряжение. В его голове роились мысли, будто пчелы, жаля сознание и воруя мед из закромов головы деда.
«Ведьмы – они ведь защищены лучше некуда! И как я пойду ее брать? Чем? У нее же, поди, магических ловушек на одну только дверь навешано, что у китайской олимпийской сборной медалей!»
- Будем брать харизмой! – бесцеремонно входя в собственную избу, заявил батюшка.
Егор отставил трехзарядный арбалет в сторону и поднялся.
- И тебе доброго здравьица, батюшка! Только вот с харизмой у нас напряг…
- А ты гляди, кого я привел! – батюшка выглядел настолько счастливым, что даже не обратил внимания на пустую тарелку из-под пирожков, полную ими до прихода Егора.
Егор опустил взгляд вниз. Около ног батюшки сиротливо жался поросенок Федор, косясь одним глазом на Егора, а другим – на трехзарядный арбалет.
- Та-да-да-дам! Поросенок Федор! – создав торжественную обстановку, произнес ликующий батюшка.
- И при чем здесь харизма? – подняв глаза и посмотрев батюшке прямо в нос, спросил Егор.
- Ты посмотри, какой он милый, Егор! – с этими словами батюшка потрепал Федора за щеку. Федор, судя по взгляду, захотел сделать с батюшкой то же самое, но много сильнее.
- И что же ты предлагаешь? – от слов Егора прямо таки веяло иронией и вчерашней пьянкой.
- План такой, - батюшка столь грациозно присел на лавку, что кот, лежавший на ней до этого, был настолько поражен его мастерством, что зашипел и хватил батюшку за одно из мест, кое неприлично называть в приличном обществе.
- Ну? – Егор нетерпеливо постукивал недоеденным пирожком по столу.
- Мы стучим в дверь ведьмы, - батюшка посерьезнел и приосанился, что привело к удару спиной о настенную полку и последующему матюку, - Так вот, мы стучим в дверь ведьмы, ставим перед дверью поросенка, прячемся, ведьма открывает дверь, видит поросенка, умиляется, мы набрасываем на нее сеть и на следующий день ведем на праведный суд!
Егор вскочил:
- Чтооооо?! Ты хочешь подставить под удар Тьмы это невинное создание?!
Федор поглядел на Егора с благодарностью.
- Да! Ради великой цели всегда совершались большие жертвы!
Федор поглядел на батюшку с ненавистью.
Егор грохнул кулаком по столу. Свекла, лежавшая на краю, накренилась. Батюшка грохнул кулаком по тому же столу в ответ. Свекла изменила свое местоположение и упала к ногам Федора. Федор с любовью посмотрел на батюшку.
- Никогда, слышишь, никогда мы не будем жертвовать невинными ради наших целей, запомни это, свин ты неразумный! – Егор от негодования пнул сапогом ножку стола, и приличный кусок творога упал к рылу Федора.
Федор прослезился. Батюшка тоже.
- Егор, пойми. Мы не можем победить Зло, не пойдя на риск. Прятаться, выжидать – это не наше призвание. Мы должны бить точно, четко, пусть с риском, но с пользой! И этот свин – он будет благодарен нам за наши деяния, даже если нам придется поставить его перед самым острием клинка Зла!
Федор поперхнулся творогом.
Егор устало сел на лавку, обессилено взял со стола кусок колбасы и удрученно принялся делать бутерброд.
Батюшка не мигая смотрел прямо на Егора. Тот, положив шмат сала поверх колбасы, грустно поливал все это кетчупом, меланхолично зачерпывая икры из соседней тарелки. У батюшки начала дергаться губа.
- А какого это ты жрешь в моем доме все подряд? - вскипая, будто чайник на печи, батюшка устремил свой взор на Федора.
Федор устремил свой взор в пол. Там лежали остатки свеклы и творога. Федор перевел взгляд на батюшку. У того уже дергалась не только губа, но и карма.
- Неблагодарное животное! Ты избран для великой цели, а порочишь свое предназначение чревоугодием! – батюшка не кричал, он будто исторгал из себя волны ярости и пафоса.
Федор печально посмотрел своими большими глазами на батюшку. Батюшка осекся. Егор в полной депрессии хлебнул меда.
- Ах ты, подлюка… - произнес батюшка, утирая пот со лба…
- Оставь его, - обратился дед к батюшке, утирая рукавом икру с губ…
…Была глубокая полночь. Федор стоял перед дверью Семеновны, славившейся своей сексуальностью и пирожками (теми, которые пекут в печи – прим. для пошляков) на всю деревню, а также вечными приставаниями к ней Егора. Дед и батюшка сидели в кустах, держа сеть наготове.
Дверь открылась. Батюшка и Егор напряглись. Федор также напрягся.
- Ути, какая лапочка! Ну-ка иди сюда, поди, голодный небось! – дверь захлопнулась, и Федор унесся в новую, счастливую жизнь, оставив позади деда и батюшку, а также кучку навоза на пороге.
- Почему ты не бросил сеть!? – вскинулся батюшка на деда.
Егор печально посмотрел своими большими глазами на батюшку. Тот осекся.
- Я не могу, Порфирьич… Она слишком прекрасна…
Батюшка устало смахнул со лба здоровенного комара.
- Только что, Егор, - грустно произнес он, - мы потеряли еще одного бойца Света… По твоей вине… Подумай об этом…
Егор смолчал. Но в его глазах были отчетливо видны поднимавшаяся с глубины души тоска и отсутствие интима последние двадцать лет…
