… - Ух ты, какая крошка! – присвистнул батюшка, входя в избу.
Егор немедля смахнул остатки пирожков со стола и в упор взглянул на батюшку:
- Порфирьич, в твои годы следует смотреть только на валокордин!
Батюшка не обратил на его тираду никакого внимания, разворачивая огроменный сверток, который он держал в руках:
- Смотри, недовольный! –
В руках батюшки оказался новенький, блестящий металлический арбалет, 37-го калибра, с пазами для запасных зарядов и наушников.
- Гляди, дед, здесь есть держатель для кофе! - лицо батюшки прямо-таки светилось от счастья, словно он по пути к деду познал истину бытия.
Егор подозрительно принюхался, и опытный, проверенный годами и различными встречными предметами нос не обманул его: батюшка был пьян, как стеклышко.
- Да ты никак на грудь принял, Порфирьич? Ладно, за арбалет прощаю старого молодца! – Егор взял у батюшки из рук новую, трехзарядную игрушку.
- Да я и не старый совсем… - промямлил батюшка.
- Да ты и не молодец, - отреагировал Егор, вскидывая арбалет на плечо.
Плечо хрустнуло. Дед скривился. Батюшка блаженно улыбнулся. Комар сел на плечо деду. Минутная стрелка на часах передвинулась. Rammstein допели третий куплет на концерте в Самаре.
Батюшка уселся на лавку и закинул ногу за ногу, отправив сапог с левой ноги в полет.
- На твоем месте, Егор, я бы назвал его как-нибудь устрашающе: Джо Сокрушитель, Деаф Ган, Девил Слэйер , - блеснул он знанием английского и коронкой в зубах.
- Ты прав, Порфирьич. Я назову его… - Егор хищно улыбнулся.
Батюшка напрягся, и лавка под ним затрещала, аки сверчок.
- Я назову его – «Арбалет»! – выдохнул дед.
Батюшка обмяк на лавке:
- Егор, ты предлагаешь назвать это чудо инженерной мысли, этот универсальный уничтожитель вампиров, это уникальное устройство, сносящее с 500-сот метров любую конечность у зомби, назвать эту прелесть просто – «Арбалет»?!
- Да. – дед улыбнулся так круто, что где-то в солнечной Америке Чак Норрис поперхнулся мохито.
Батюшка не мог вымолвить ни слова от возмущения и опьянения. Он лишь смотрел, как Егор вскидывает арбалет. Как он целится в дверь, как он нажимает на курок, как дверь открывается…
…Тишину в ночи разорвал истошный визг поросенка Вениамина, наимилейшего создания в деревне. Вениамин стоял напротив избы Егора и истошно голосил. Подбегавшие в сумерках жители деревни, кто с вилами, кто с ружьями, останавливались как вкопанные перед избой Егора.
На пороге лежал здоровенный волк. Его тело было неестественно вывернуто, а голова была насквозь пронзена гладким, блестящим и окровавленным арбалетным болтом.
Батюшка стоял рядом и трясущимися руками крестил труп зверя.
- Где Егор?! – отпихивая локтями прочих, к нему пробралась бабка, вернувшаяся домой от соседки.
Глаза батюшки не выражали ничего вразумительного, кроме невиданной трезвости. Он махнул рукой в сторону избы, машинально продолжая крестить волка и с завидной периодичностью поливать труп святой водой.
Бабка влетела в избу, словно ураган, и ее взору предстало страшное: Егор лежал на полу, опершись спиной о печь, и держался за правое плечо левой рукой.
Бабка стремглав подлетела к нему.
- Что произошло, милый?! - в ее голосе слышались ужас и легкий баритон.
- Он чует их… Он чует… - Егор был почти без сознания.
- Егорушка, миленький, как же так, как же так… - бабка завозилась, доставая из аптечки медикаменты и бинты...
…Протяжный вой разнесся над деревней. Жители, уже расходившиеся по домам, пригнулись к земле и, как по команде, рванули бегом до своих изб. Кто-то укрылся у соседей, поскольку до дома бежать было далеко, кто-то – залез повыше на сарай, а кто-то и вовсе замер, боясь сдвинуться с места.
- Охота началась… - вырвалось из уст Егора, и он запрокинул голову…
