В другую сторону.
«Уничтожение населения».
«Разрушение инфраструктуры».
«Изничтожение экосистем».
Все говорили о противнике. Но кто делал это на самом деле? Их страна.
Поняв это, она замерла. Провела ладонями по лицу, облизнула губы. Никаких несостыковок, только чистое осознание, больше не скрываемое клеветой на факты.
- Это правда, - проговорила Меден, больше обращаясь к самой себе. – Соберу вещи.
Костя ошарашено проводил ее взглядом. Девушка ушла в комнату.
- Сыч… - промямлил мальчик и замолчал. Дух не издал ни звука. Просто мягко подтолкнул на кухню, где указал на кастрюлю с супом.
Словно константа вдруг изменилась, а вместо рельс и шпал обнаружилась немая степь. Именно так воспринималось срывание тумана с действительности. Замешательство, когда истина исчезла, сменилось уверенностью новых правил.
Одежда мальчика, прохудившаяся, грязная, валялась в дальнем углу ванной. Девушка перебирала свою и отцовскую, пытаясь распределить все равномерно. Уложить банки с консервами сталось за четверть часа.
В последний раз девушка оглядела квартиру. В прихожей остывал труп, и высыхали бурые лужи, добавляя картине нереальности. В комнатах царил блеклый осенний свет. На часах тикал полдень. Вместе с пылью в воздухе висели воспоминания.
Меден провела своих спутников по безлюдным улочкам, далеко от военного гарнизона, мимо всех кордонов – за обрыв, где можно было скрыться от караульных вышек. Остановилась на уводящей в поля дороге, обернулась к городу.
«Здесь можно купить все, кроме правды».
Кроме чувств и желаний.
Горизонт дымной полосой маячил впереди.
Позади них, в городе что встревожено трепыхнулось. Нерушимые, стальные ниточки безопасности дернулись, упустив мушку из паутины, и дрожь дошла до паука. Меден нахмурилась и торопливо зашагала по хрупкой траве, торчащей из-под снега. Ребенок шел следом. Тень без имени и цели скользила за ними.
«Нам повезет, если сумеем дойти до границы».
Повезет, если они не наткнутся на минное поле, постовых или датчики. Скорее всего, придется шаманить – в прямом смысле.
«Но для начала нужно оторваться от тех, кто за нами».
Часть сознания выбирала дорогу, нащупывала следы тех, кто уже давно бродил по степи: она задавала в ветер короткие, отрывистые вопросы, и тихая земля вела ее к дорожкам чужих следов. Другая часть отчетливо чувствовала позади движение – звуки металла и двух солдат. Кажется, колеса.
«Военную технику отследить проще, чем пеших» - размышляла Меден. – «Попасть ракетой тоже – пока машина нам не пригодится. Значит, нужно сбить их с толку».
Жестом она остановила группу, легла на землю.
- Эй, ты замерзнешь!
- Не бойся, - пробормотала девушка, вздрагивая от холода, закрывая глаза.
Приближавшийся источник напряженного внимания она нашла почти сразу. Затем осторожно сливалась с глазами солдат, проникала в их мысли. Манипуляция требовала величайшей осторожности: с одной стороны, есть опасность потерять себя, с другой – быть обнаруженной, с третьей – потерять слишком много сил. Это напоминало ловлю мальков на мелководье – мешают волны, игра света, а неосторожным движением можно всё спугнуть.
Чужие глаза двигаются по ее приказу, смотрят туда, куда она смотрит. Немного игры воображения, силы воли – и они видят то, чего на самом деле не существует, отчетливые следы, уходящие с дороги. Она позволяет им обменяться взглядами и с азартом припустить по воображаемой тропинке.
Она открывает глаза.
Обнаруживает, что голову с трудом поддерживают над снегом две теплые ладошки, а в лицо неодобрительно смотрят детские глаза.
- Держи голову в тепле, - хмурится Костя.
- Спасибо, - она поднялась, ища глазами машину. Та пылила в другую сторону. - Вот теперь идем.
Степь холодела. Колючий, порывистый ветер бил в лицо. Шуршала сухая трава, едва прикрытая снегом, костыль мальчика постукивал об отвердевшую землю. Облака уходили, открывая ярко-голубое, морозное небо. Солнце опускалось за спиной, расцвечивая синь малиновым.
Чужое внимание исчезло. Хотелось сесть и отдышаться, но куда больше хотелось тепла – и они продолжали идти, растирая щеки. Дух не испытывал ни холода, ни усталости. Его присутствие ощущалось кожей как неприятное касание.
Небо начинало темнеть, когда подземные жилы выросли перед Меден в осязаемый клубок – здание посреди степи. В нем газовая труба ненадолго выныривала из-под земли, чтобы обвешаться счетчиками и вентилями, и ныряла обратно, прячась от авиации и перепадов температур. Небольшая кирпичная будка была замаскирована, обычный человек бы и не заметил. Но Меден вели не глаза – ее вел след, будто дорожка в воздухе.
Она с силой толкнула незапертую дверь, заглядывая внутрь. Пробежалась взглядом по нескольким ступенькам, бетонному полу и пыльным трубам.
Костя громко чихнул, ввалившись в помещение.
- Тепло! – громко объявил он, кидаясь обниматься с газовой трубой.
- Стой! – едва успела перехватить его девушка. – Тут… тут растяжка!
- Точно, - изумленно подтвердил мальчик, садясь на корточки. – Как ты ее заметила?
Она огляделась еще раз, внимательнее. Остатки чужого присутствия, пометки войны – цепные огоньки, готовые уничтожить случайного гостя.
- Ну, куда ходить нельзя?
- Проще сказать, куда можно, - девушка сбилась со счета. – Вот вентиль, вот еще вентиль и труба. До них – можно. Дальше – нельзя, сплошные растяжки. Кажется, отравляющий газ… Вон в тех – точно парализующий…
Костя воззрился на нее с изумлением.
- Ты откуда знаешь?
Меден спохватилась и умолкла. Ее кольнула тоска по отцу, с которым она любила соревноваться в простой игре «кто больше увидит».
- Ночуем, - она скинула звякнувший мешок на трубы. – Завтра будет еще день пути, так что отдохни хорошенько. Вот тебе консервы, - она достала пару банок, - сделай из них что-нибудь съедобное.
- Да раз плюнуть! – пылко отозвался мальчик и ускакал набирать снег в котелок. Существо пошло за ним следом. Девушка принялась расстилать подстилки. Благо, недостатка в топливе для кухни не было – нашелся вентиль для «пробного» газа, и Меден приладила к нему горелку.
Клонило в сон. Длинный пеший переход, сосущая пустота в желудке и аромат закипающей похлебки умиротворяли. Костя уютно пристроился на коленях у духа, а Меден старалась не задремать, прислушиваясь ко всему, что творилось в округе.
